Чтобы Россия сохранила и преумножила стабфонд для будущих поколений, а бюджет был навсегда застрахован от колебаний цен на нефть, ВБ предлагает правило постоянного дохода (см. врез). Оно означает неизменный уровень нефтегазовых расходов бюджета, равный дисконтированной стоимости нефтегазового богатства страны. Его объем ВБ в исследовании «Долгосрочные риски и устойчивость бюджета в богатой нефтью стране» оценил в $3 трлн в долларах 2009 г., допустимый объем бюджетной нефтегазовой ренты — примерно в 2% годовых, или около 4,3% ВВП.
Расчеты сделаны исходя из ежегодных объемов добычи нефти и газа до 2040 г., по прогнозу Минэкономразвития и собственных оценок, и цены нефти в $60 за баррель в реальном выражении в течение всего периода, пояснил экономист ВБ Карлис Смитс. Объем ежегодной нефтяной ренты рассчитан как теоретическая доходность от вложений нефтегазового богатства в безрисковые бумаги. Главная проблема для нефтяных государств — колебания цен на сырье, принцип постоянного дохода помогает рассчитать максимальный уровень расходов, который можно позволить независимо от цены нефти, говорит Смитс.
Еще до кризиса ненефтегазовый дефицит российского бюджета (разница между доходами без учета нефти и газа и общими расходами) начал расти с 2-4% до 6,5% ВВП в 2008 г., а в кризисном 2009 году достиг почти 14%, отмечают главный экономист ВБ по России Желько Богетич и его коллеги в исследовании. Доля нефтегазовых доходов консолидированного бюджета утроилась почти до 30%. Уже потратив значительную часть резервов, Россия намерена изменить«политику незаимствований», рискуя без сокращения расходов проесть резервы уже в 2011 г., а к 2040 г. — иметь 80% ВВП чистого долга.
В идеальном сценарии к 2040 г. активы превышают долг почти на 20% ВВП (к началу 2009 г. — 10%); растущее давление соцрасходов компенсируется либо сокращением прочих, либо повышением их эффективности, либо расширением налоговой базы. Такой вариант предполагает сокращение ненефтегазового дефицита к 2015 г. до 4,3%, после чего он никогда не превышает этот уровень. Дефицит покрывается нефтегазовым трансфертом, необходимости в займах в этом сценарии нет, говорит Смитс.
Бюджетный кодекс (БК) России ограничивает дефицит бюджета 4,7% ВВП, при этом 3,7% ВВП финансируются нефтегазовым трансфертом — из-за кризиса эта норма заморожена до 2013 г. Оставшийся 1% дефицита БК разрешает финансировать займами, одновременно может расти и резервный фонд — в нем остаются нефтедоходы свыше объема трансферта. Этот 1% допустимого дефицита рассчитан исходя из $50 за баррель, — жестче, чем у ВБ, говорит министр финансов Алексей Кудрин. По его словам, норму придется смягчать: на 1% дефицита бюджет выйдет в 2014 г. при $70 за баррель, в 2015 г. дефицит будет нулевым, но при $50 дефицит и в 2015 г. будет около 4%.
Нефтезависимые страны склонны раздувать госрасходы пропорционально росту цен на нефть, пишет ВБ. Эффективность растущих расходов обратно пропорциональна объему, потраченному в предыдущий год, заметил экономист МВФ Жан-Петер Олтерс. Его коллега Хадзимэ Такидзава, напротив, считает, что для стран с низким уровнем физического и человеческого капитала лучше инвестировать нефтедоходы в инфраструктуру, здравоохранение, образование; будущие поколения получат дивиденды в виде улучшения уровня жизни. Двадцать лет истории России показали, что когда уровень консолидированных расходов приближался к 40% ВВП (как в 2009 г.), экономика не росла, замечает Евгений Гавриленков из «Тройки диалог»: расти при дефиците бюджета экономика может при должном качестве институтов, в ином случае «чем меньше нефти в бюджете — тем больше рост».
